Жертвенник. О сакральном и профанном литературного творчества

На чтение потребуется 12 часов | Скачать: doc, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Тем не менее, существует довольно много людей, которые по наивности втянулись в литературу, и коль уж так получилось, не нашли ничего лучшего, как сделать литературу предметом своей профессии.

 

Литературные педагоги.

Школьные учителя языка и литературы, а также преподаватели ВУЗов окололитературного профиля. Их работа диктует необходимость хорошо изучить предмет, его историю, его теорию и т. п. В общем, люди подкованные. Многие из них втайне пишут свою Великую Книгу. Некоторым иногда это удаётся. Абсолютное большинство погрязают в рутине, устают, изнуряются и со временем остывают к претензии на писательство.

 

Литературные редакторы.

Самый распространённый из способов адаптации к текущей литературе. Место редактора предоставляет возможность быть внутри самого процесса, занимать в нём позицию; и по мере роста карьеры – всё более ключевую. Это не просто трудоустройство. Это – стратегический плацдарм, господствующая высота. Для чего? Разумеется – для собственных публикаций. Ведь каждый редактор – это, прежде всего, писатель, и быть в сфере литературной власти даёт преимущество в сравнении с теми, кто барахтается «за бортом».

К этой же категории относятся и корректоры, и верстальщики, и всякие другие трудящиеся многолюдного редакционного офиса. Практически каждый, по крайней мере – в юности, подвизаясь в редакции, мечтает вырваться за предел рутинного ремесла. Надо заметить: многие имена известных сегодня писателей имеют подоплёкой профессионалов работы со словом. Но опять-таки, абсолютному большинству работа со словом набивает оскомину, и романтика быть писателем замещается прагматикой стабильного заработка.

 

Литературные критики.

Весьма специфическая литераторская позиция. Особенно, если критик параллельно реализуется как писатель. Есть значительный шанс в ответ на критические выступления огрести рикошетом по своему собственному выстраданному творению. Никто, пожалуй, в мире литературы не имеет стольких врагов. Но в той же степени, никто не имеет и стольких «друзей». Друзей – именно в кавычках, поскольку влиятельность известного критика притягивает к себе страждущих до замолвленного за них словца.

С какой стороны ни смотреть, позиция критика – неуютная. Приходится лавировать между собственным вкусом и объективностью, между дружбой и отчуждённостью, между независимостью и необходимостью, между голосом совести и императивом заказа. В конце концов, такая раздвоенность вырабатывает циничность подхода, а через нее, увы, мертвеет, каменеет душа. Литературный критик не может литературу любить, как не может анатом любить вивисекцию. Критик – это убийца. И прежде всего – убийца себя.

 

Литературные агенты.

Так бывает, что неудавшиеся писатели в процессе творческих мытарств волей-неволей обзаводятся связями. С писательством не сложилось, а жить чем-то надо. Приемлемый выход – свои связи использовать. Между писателем и издателем существует барьер (и чем ближе к нашему дню, тем все более неприступный). Тот, кто знает тайные тропы, может в этом помочь. Разумеется – не бесплатно. И разумеется – без гарантий.

Работёнка не слишком престижная и не больно надёжная: сидеть на проценте – это вам не бюджетная зарплата. Приходится крутиться, обрывать телефоны, наматывать километры и стаптывать ноги – те самые ноги, которые «волка кормят». Да, волчье это дело – быть литагентом. Здесь уж нужно иметь зубастый характер. И самое злое, – маркетинговая реальность: с новыми авторами одна лишь морока, а писателя знаменитого издатель возьмёт в производство и без всяких посредников.

 

Литературные негры.

Эта замаскированная категория родилась в пору, когда литература стала прибыльным делом. Известный писатель издаёт столько книг, сколько физически невозможно написать одному. Откуда такая энергия? – на него работают незримые авторы... Они же строчат сериальные издательские проекты. Они же обслуживают политиков, бизнесменов, артистов и проч. – ваяют статьи, автобиографии, мемуары, отдельные книги и многотомные сочинения, – за тех, кто сам неспособен, но располагает возможностью заплатить.

Вот несколько жаргонных синонимов, характеризующих фактическое положение этих бесславных трудяг издательского закулисья: «безымянный автор», «призрак пера», «литературный призрак», «литературный работник», «литературный раб», «литраб», «книггер».

 

Таковы основные околописательские профессии, порождённые экономической неизбежностью. И все они остаются в тени писательского успеха.

Что же такое «писательский успех»?