Циник

Наутро Артем проснулся с туманом в голове. Вчерашнее казалось ему кошмарным сном, и он не хотел верить в реальность случившегося. В глубине души он все-таки надеялся, что все это ему примерещилось. Однако, собираясь на занятия, Артем с ужасом понял, что потерял студенческий билет, который всегда носил с собой. Он был уверен, что билет упал в подъезде во время схватки. "Его уже отнесли в милицию", – от этой внезапно появившейся мысли Артем в бессилии сел на кровать. Он уже почти убедил себя, что стражи порядка пришли за ним в университет, и не найдя его там, вот-вот заявятся к нему домой. Артем обратно лег в еще не остывшую постель и зарылся в нее с головой, словно одеяло могло защитить от нависшей над ним угрозы.

Воспаленное воображение рисовало чудовищные картины. Вот его, скрученного за руки, ведут на глазах у изумленной хозяйки и соседей к патрульной машине. Он тщетно пытается объяснить, что это получилось как-то само собой, помимо его воли, что во всем виновато ОНО, что он был пьян, наконец, но никто и не слушает его: "Негодяй! Насильник! Мразь!" – слышит он за собой клеймящие, удивленно-негодующие возгласы: Артем свернулся калачиком и еще глубже ушел в постель. Ему казалось, что все вокруг уже знают о его поступке. Он явственно ощутил опасную, засасывающую пустоту вокруг себя. "А что, если она так и не пришла в чувство?" – мороз пробежал по коже.

Помучив себя и вконец обессилев, Артем заснул тяжелым сном. Сон оказался, пожалуй, мрачнее и болезненнее, чем явь. Приснилось, что он – дома, открывает альбом, где хранились все его фотографии с детства, чтобы якобы выбрать фотку для нового студенческого билета. Но альбом – пустой, вернее, на снимках – одни черные пятна... Черные пятна вместо людей, вместо одноклассников, вместо матери, вместо самого себя – словно после большого пожара... Артем проснулся в холодном поту и понял, что серьезно заболел.

Он не появлялся в университете почти три недели. Когда наконец переступил порог аудитории – бледный, исхудалый, с воспаленными глазами – его немедленно вызвали в деканат.

– Молодой человек, вы, как я вижу, сожалеете, что поступили и упорно добиваетесь отчисления, – зрачки у замдекана неестественно округлились под толстыми стеклами очков (у Артема же стали подгибаться колени). – У вас 78 часов пропуска. Если завтра же не принесете справку, можете собирать чемоданы...

У Артема словно гора свалилась с плеч. "Значит о случившемся не знают!", – он почти уже не слышал замдекана, предъявляющего ему и другие ультиматумы.

Артем вышел, неся на спине тяжелый взгляд второго человека на факультете, которого студенты побаивались больше первого. Однако на душе у него было легко. Справку он не принес, но деканат все-таки воздержался от крайних мер, дав Артему шанс исправиться. Правда, некоторые преподаватели стали относиться к нему с явной недоброжелательностью, недвусмысленно давая понять "прогульщику", что сдавать экзамены будет совсем непросто.

Особенно невзлюбил Артема прыщеватый доцент по истории Римского права. Перед началом лекции он оглядел аудиторию и остановил недоуменный взгляд на Артеме:

– Вы кто?!.

– Студент.., – невозмутимо ответил Артем.

– А почему мы не знакомы?.. Значит, вы – плохой студент...

Артем начал было возражать, что незнакомство само по себе не может служить критерием для подобной оценки, но преподаватель резко прервал его...

– Не лезьте в бутылку, молодой человек. Вы бы еще к самому концу семестра явились. Я не представляю, как вывернетесь на экзамене, – козлиная бородка доцента нервно затряслась.

– А почему помещение не проветрено, юноша? – перед тем, как презрительно отвести взгляд, неожиданно бросил доцент.

Надвигающаяся на Артема невидимая угроза постепенно стала обретать контуры.