Вторая вода

На чтение потребуется 2 часа 30 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Переполох у Дитятьевых был такой, что, пожалуй, услышал его и город. Кричала Полина:

– Саженцы! Саженцы порубили!

Трава взвизжала под каблуками, настолько резко рванули от лодки Степан и Олег. Братья увидели, как, обвиснув об угол забора, стояла, сломавшись в поясе, плачущая Полина. В траве тут и там валялись срубленные побеги.

Сколько-нибудь хоть осталось?

Степан, сжимая пудовые кулаки, пошагал вдоль посадок. Насчитал из ста саженцев только десять – шесть яблонек и четыре грушки. Эти, оставшиеся в живых, были так беззащитны и одиноки, что решили их обнести каким-нибудь временным частоколом. Чем Полина и занялась.

 

Пожилые Дитятьевы были растеряны. Жалко невестку. Жалко и сына. Столько положено было трудов! И вот нашёлся глумлец, который взял и всё начисто опоганил.

– Не плачь, дочура, – обмолвился Аристарх, поглядев на невестку жалостными глазами. А Ольга Петровна, перекрестившись куда-то на солнце, сказала так, словно спрашивала у Бога:

– За что же такое нам наказанье? Кто это так?

Но не Бог ей ответил, а Аристарх, проникая взглядом за белый от пыли просёлок, за которым стояла стеной густая трава, а за ней, как висел, крытый двор недальнего пятистенка, где когда-то жил раскулаченный Гурий Савин, а теперь там контора колхоза «Маяк»:

– Тот, кто частную собственность ставит ниже колхозной.

– И чего теперь? – горячился Степан, страдая от нетерпенья, в котором смешались желание тут же расправиться с тем, кто свершил этот глум, и беспомощность оттого, что найти безобразника не удастся. – Неужели кому-то сойдёт это с рук? – добавил Степан.

– Не сойдёт! – Голос твердый и злой.

Степан повернулся на голос.

 

Олег! Простоволосый, в белой рубахе, с руками, сжимавшими срубленные побеги, был он взвинченным, в то же время готовым к делу, которое было сейчас для него важнее других.

– Я знаю! Я живо! – сказал он и вдруг побежал, метнув себя вдоль забора, потом по прогону, и вскоре его рубаха мелькнула, как белая бабочка, в отводке.

К коню торопился Олег. Слова отца: «Тот, кто частную собственность ставит ниже колхозной», вызвали в нём сумятицу чувств, и в этой сумятице высеклось понимание – над родительским домом нависла беда. Хотят всех Дитятьевых – вон! Рубка сада – всего лишь начало. Кто это сделал? Скорее всего, имеющий власть малограмотный человек. Простому крестьянину пакостить у соседа нет ни смысла, ни интереса. Сработал расчёт: кому и как надо жить? Колхозу – зажиточно. Частнику – плохо, а лучше ещё – и вовсе не жить. «Малограмотный, с властью, – думал Олег, – кто он такой? Всего скорей, председатель колхоза? А может, и сельского исполкома?»

– Не выйдет! – вскрикнул Олег.

 

И вот уже он на отцовском коне, на мухортом, с подпалинами Буяне. Конь был сытый и сильный. Вынес Олега через пустырь, где Степан брал для садика дерновину.

Конь летел, развевая нестриженую гриву так, что пальцы Олега купались в ней, как в прохладной воде.

Вот и белый просёлок. Пыль и цокот подков. До деревни какая-нибудь минута карьера.

У пятистенника с флагом над крышей крыльца, где когда-то жил окулаченный Гурий Савин, стояла новая коновязь. Спрыгнув с Буяна, Олег привязал его к коновязи и сердито взбежал на крыльцо.

Дверь бывшей горницы, где был стол, а за ним – крупнотелый мужик, была приоткрытой, и Олег, как военный, пропечатал несколько твёрдых шагов:

– Кто?! – Кулак его погрузился в столешницу так, что счеты на ней подпрыгнули, как живые.

– Что? Что такое? Не понимаю? – лицо председателя приосело.

– Кто садок порубил? – спросил Дитятьев, не объясняя.

– Какой садок? Где? Когда?

Слишком честными были глаза председателя «Маяка», а лицо, охваченное испугом, слишком растерянным и сырым. И Олег сказал самому себе: «Пожалуй, не он».

Он вышел из бывшей горницы точно таким же шагом, каким в неё и входил. И на коня садился так же резко и недовольно.

 

Как тревога прошла по деревне. Хотя и всего-то: промчался по двум её улицам жёлтый с подпалинами Буян, пугая дворовых собак и куриц.

В сельсоветской конторе Олег тоже не задержался. Увидел стоявшего у стола сухолицего, с белыми кудрями, в ветхом клетчатом пиджаке хозяина кабинета и сразу понял, что это он.

– Это ты! – сказал ему твёрдо.

Председатель оторопел. На лице – бесхитростное смятение. И голос робок:

– Я-то я. А в чём, собственно, суть вопроса?

И опять, как в конторе колхоза, охватило Дитятьева колебание. «А если не он?» Подойдя к сельсоветчику, поднял руку, погладив белую голову ласково, но и властно:

– Если ты, то сам понимаешь?

– Не понимаю, – моргнул председатель.

– Проверю! – молвил Олег.

И ушёл к своему Буяну, стоявшему возле забора с чутко вскинутой головой.

«Зря и ездил, – посетовал верховой, выправляя коня к просёлку, – председатели эти себе на уме. Убей их – не скажут. Хотя ведь который-то из двоих так и так орудовал топоришком»…