Сергей Багров
ПовестьНа чтение потребуется 2 часа 30 минут | Скачать: Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 12.11.2013
Оглавление 13. Часть 13 14. Часть 14 15. Часть 15 Часть 14
Склонялись плечи Степана всё ниже и ниже. Не возраст склонял их. Всего-то ему тридцать пять. И не работа, хотя он всё время дело имел с топором и пилой, заготовляя ли лес, возводя ли лагерные заборы. Склоняли Степана думы. Невыносимо было ему сознавать, что он оторван от Замоложья, где каждая ветка, птаха, тропинка, бороздка и грядка теперь без него, неслышим задористый голос сынка, невидимы мать и отец, неосязаемы губы жены. Пожалуй, во всех своих лагерных днях Степан всего сильнее ценил моменты уединения. Собственно, как таковых, их и не было у него. Но они являлись к нему в минуты великой тоски, когда всё, что его окружало, приобретало прозрачность, и он выглядывал из неё туда, куда приглашала душа. Не мешал при этом ему ни воздух барака, где перемешаны были запахи мокрых портянок, всхрапыванья и вздохи, глухие шёпоты и стенанья предельно уставших людей, ни вышки стрелков над заборами зоны, ни построения с выходом на работу под бесконечный топот обутых в рабочие сапоги ещё не совсем обессиленных ног. Стояла эта прозрачность и над рекой, по большому Волжскому побережью, откуда дымились трубы заводов и фабрик, поигрывал рой вечерних огней и беспрестанно дышал многотысячной грудью клокочущий город, подобный единому организму, вобравшему в недра свои все радости, гадости, нежности и пороки, какие берёт человек с собой, чтобы пройти из младенчества в зрелую жизнь. Проникая сквозь эту прозрачность, Степан ощущал себя так, как если бы был он около дома, в приятной командировке, где ему открывались картины того, когда кто-то кого-то ждал и любил, кто-то кому-то дарил букетик, кто-то пил золотое вино, кто-то радовался и плакал. Чужое счастье было ему таким же необходимым, как и своё. Но он понимал, что и то, и другое где-то вдали, на чужих берегах.
На чужих ли? А может, и нет? Этот вещий вопрос пробивался к нему год за годом, и не мог пробиться, пока он работал рубщиком леса в елово-сосновых массивах Шексны, заготовляя для лагерных нужд отборные брёвна. Позднее вместе с отрядом стал он плавать и на Мологу. И только тут он почувствовал зов знакомого берега, на котором стоял его дом. Пароход поднимал их баржу по Мологе. На правом её берегу, перед устьем реки, врывавшейся в Волгу, эстакадами судоверфи, маковками церквей, Пожарной каланчой, парадными входами техникумов и школ, оконцами теремов и срубами новых строений смотрел на них город Молога – зелёный, радостный и родной, где прошло у Степана школьное детство. А дальше – вольное Замоложье, Афанасьевский монастырь, луга и укрытые пущей черёмух большие и маленькие селенья. При виде плота с полоскавшей бельё загорелой женщиной в красной косынке Степан, волнуясь, поднялся с крыши баржи и начал махать ей руками. Махал отчаянно, с сердцем, которое билось о рёбра, точно узнал в полоскальщице собственную Полину. И женщина, разглядев его взмахи, ответила тем, что вскинула руку с красной косынкой и тоже стала махать. Так и запомнил Степан эту славную мологжанку – босую, с весёлой косынкой, готовно подавшуюся к нему, будто далекую птицу, которая хочет взлететь и взлетает, да только крылья не слушаются её.
И надо ж такому случиться, что именно в этот день состоялась разборка среди отплывавших. Кто-то с кем-то что-то не поделил. И вот уже крики. Тяжёлая матерщина. Двое в полотняных балахонах вцепились друг в друга с той древней злобой, которая может закончиться только расправой. Степан оказался рядом. Попробовал было разнять. Но и сам оказался среди забияк, закружившись по палубе, словно в вальсе. Бросился к ним и конвойный, выстрелив вверх из винтовки. Последствия – хуже не надо. Все трое клубком покатились по крыше баржи, а потом, не разнявшись, рухнули в воду. Самый длинный из заключенных с жердевато-размашистыми руками был расторопнее всех. Схватив на бегу багор, бросился с ним к корме и стал зацеплять отточенным крюком плывущих. Зацепился Степан. А зачинщики драки остались в реке, уносившей их от баржи всё дальше и дальше. Крюк захватил Степана за брючный ремень, и это спасло ему жизнь. Хотя, когда его поднимали, живот был порядочно исковеркан, а сам Дитятьев был, как колода, и даже, кажется, не дышал. Его положили в корму на брезент. Кто-то цинично заметил: – Зря и спасали. Подошёл долговязый. Перевернул спасённого на живот. Из горла Степана, сипя, забурлила вода. Открыв глаза, Дитятьев услышал: – Слабоватенёк, бля. Не мог удержать, а то бы теперь не один, а втроём, как баре, лежали. Вставая, Степан оробело спросил: – А где-ка они? В ответ невесело пошутили, показав на реку: – Там, на беседе у водяного…
Купанье вышло Степану боком. Из баржи, когда причалили к берегу, он еле вышел, пошатываясь, как пьяный. Его знобило, и сильно побаливал вспоротый бок. Он неуклюже уселся на кочку под старой ёлкой. Посидел две минуты. На третьей – упал, приникая плечом в еловый опад. Заключённые разделились на тех, кто спать оставался в трюме баржи, и тех, кто решил с тюфяком перебраться на свежий воздух, в еловый шалаш, разложив перед ним костёр, чтобы дымом спасаться от комаров. О Степане вспомнили после оклика конвоира с баржи: – Как там утопленник наш? Живой? Проведали. Непонятно. Лежит себе под темнеющей ёлкой. То ли спит, то ли помер? Переносить никуда не стали. На всякий случай бросили на него старый тюфяк и пару драных фуфаек. И оставили ночевать. Утром, после горячего чая с костра, все тронулись на работу. Валить поперечками лес. О Степане забыли. Лишь вечером кое-кто из более-менее сердобольных приблизились к старой ёлке. Прислушались. Не шевелится. И не дышит. Кто-то сказал: – Надо бы закопать, а то завоняет. Никому, глядя на ночь, пластаться с покойником не хотелось. Решили управиться с этим завтра, с утра. И разбрелись молчаливо по шалашам.
А на рассвете нового дня у костра, над которым висел котелок с клокотавшей водой и плескавшими в ней ягодами черники, все увидели чуть подрумяненного Степана с алюминиевой кружкой в руках. – Вот те на! Ну-к живой? А мы тебя собирались в землю. Улыбнулся Степан: – Не поспел я для этого. Ещё поживу… Степан и сам удивился своему внезапному воскресению. Видимо, вылечил сон и голод, и четвёртая кружка черничного взвара, который он пил и пил, и не мог никак им напиться.
Оглавление 13. Часть 13 14. Часть 14 15. Часть 15 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|