Два рассказа

 

 

 

Возвращаясь в Заборье из Вологды, Никита Бобков потерял по дороге внука. Ездил за ним специально за сто километров. Всё шло поначалу быстро и гладко. Приехал Никита в город. Одну только ночь у дочки и ночевал. Забрал внучонка и ехал уже с ним в автобусе, приближаясь к деревне, да на одной остановке его соблазнило сбегать в буфет, где торговали бутылочным пивом. Недолго там вроде и задержался. Но когда из буфета вышел, автобус маячил на горизонте. Пришлось покупать билет на следующий автобус, терять в ожидании два с половиной часа и питать про себя надежду, что парня высадят там, где надо.

Впрочем, тужил Бобков не особенно долго. Вскоре даже повеселел, благо пива хватил с перебором. Уселся в автобус с беспечной душой и всю дорогу безостановочно тараторил. При этом на длинном его лице сияла улыбка житейского понимания, будто он всё уже испытал и готов испытанным поделиться.

 

Сперва он сидел на вертящемся стуле рядом с шофёром автобуса и доверительно сообщал:

– Тоже когда-то крутил баранку. Сидел, как курок у ружья на взводе. Всё и думал, как бы кого не замять. Замял собачку. С того вот и начал всего бояться. Особенно если увижу ребят. Те так и лезут под колесо. Ночами тюрьма стала сниться. А как сошёл с шоферов – снова покой – дорогой. Ты-то, гляжу, ничего?

– Что – ничего? – шофёр покосился на пассажира.

– Ничего не боишься?

Шея шофёра побагровела.

– Боюсь выволакивать из-под машины неосторожных зевак.

– Было, что ли, такое?

– Будет, – ответил шофёр убеждённо, – ежели ты от меня подальше не пересядешь.

 

Бобков пересел к румяному парню с низко опущенными усами и с ходу завёл разговор:

– Ещё не женат?

Холостяк неохотно признался:

– Скоро.

– И как она?

– Всё нормально.

Бобков сочувственно улыбнулся.

– У меня ведь тоже была, как твоя, а может, ещё и получше. Завидовал каждый. И только надумал на ней расписаться, как вышла промашка. Деваха моя чьей-то женой оказалась. Ты-то свою хоть маленько проверил?

Жених обиженно буркнул в усы:

– Чего проверять? Паспорта уже сдали. В субботу распишут.

Бобков пророчески произнёс:

– До субботы многое может перемениться. Так что, парень, крепись!

Румянца на парне как не бывало. Он побледнел и хотел уже было ткнуть Бобкова в бок кулаком. Да тот отвернулся: увидел старушку с цветами.

 

– Далеко ли, мамаша, едем? – бодро спросил.

– К сыну.

– Он где у тебя?

– В Дору, – назвала старушка лесной посёлок.

– Работает там?

– Отдыхает.

– Умеет народ! А вот я не умею. Тоже хотел бы поотдыхать, да всё времени нет. Работа, семья. Он что у тебя, в отпуску?

– В отпуску.

– Позавидовать можно!

Старушка вздохнула:

– Язык у тебя сорочий. Где посидишь, там накастишь.

Никита обиделся:

– Ты, мамаша, чего-о?

– Завидуешь сыну, – сказала старушка, – а он у меня под крестом, на кладбище отдыхает.

 С Бобковым случилось худое. Он хотел извиниться перед старушкой, да язык свинцово отяжелел.

Старушка ретиво перекрестилась.

– Не зря ночесь разглядела во сне такого, как ты, говорка. Тоже всё говорил, покуд словами не подавился.

 Онемевший язык Никиты приотошёл. Попробовал было заговорить, да старушка опередила, спросив его с укоризной:

– Эдак развеселился, или богатство какое нашёл?

Бобков уставился взглядом в окно. Вспомнился внучек, кого был должен доставить в родную деревню. Побито вздохнул:

– Потерял.

 

Автобус притормозил. С хозяйственной сумкой в руке вошла корявенькая бабёнка. Бобков, к ужасу своему, узнал в ней собственную жену, с которой встречаться не собирался. Катерина, видать, ездила в орсовский магазин и вот возвращалась назад.

 Катерина подсела к нему на пустое сиденье, которое ей уступил усатый жених, и энергично спросила:

– Как съездил-то, Никита?

Бобков промолчал, удивляя этим жену, и она, пожимая плечами, снова спросила:

– Где Валерик-от? Ай его не везёшь?

Снова муж ничего не ответил. Тогда Катерина, взяв его за руку, повернула к себе:

– Чё с тобой? Кто тебя эдак переиначил? Был весёлый звонок – а теперь?

– Не мешай, – попросил Никита, – думаю.

 Катерина смутилась:

 – Над чем?

– Над вопросом.

 – Ай случилось чего?

– Да особо-то не случилось. Вот только Валерик уехал. Куда – сказать не могу, покудова не проверю.

Катерина икнула и моргнула, теряя соображение.

В эту минуту автобус остановился. Заборье!

 

Бобков пропустил Катерину вперёд, спустился с железных ступенек и, приготовившись к самому худшему, сделал два неуверенных шага по пыльной муравке.

– Демон стоногий! – жена затрясла локтями, плечами и головой. – А ну отвечай: где-ка Валерик? Куды его дел?

Бобков окинул тоскующим взглядом родную деревню, словно хотел разглядеть в ней того, кто бы мог его защитить. И на счастье своё, разглядел! Губы его растянулись от уха до уха.

– Мотри! – протянул морщинистый палец к заогородью, где Валерик с котом и соседской девочкой Катей гонялся, видимо, за гусями, однако устал и теперь отдыхал.

Катерина раскрыла рот:

– Это как получилось-то? Это пошто он первее тебя в деревне-то оказался?

– Я его выслал вперёд специально, – ответил Никита, не улыбнувшись. – Хотел узнать: потеряется или нет? Как видишь, не потерялся!