Строгие рамки

Коллективизация, спасая от голода города и Красную армию, подрубила под корень становой хребет Советского государства, отняв у него истинных земледельцев, большинство которых было сослано в холодные земли русского Севера. Именно о таких выселенцах и идёт в повести речь. Не только тех, кого под дулом нагана отправляли в суровый путь, но и тех, кто добровольно рвался в необжитые места, где хозяином был больше волк, нежели человек. Почему добровольно? На этот вопрос и отвечает повесть.

Уходил Борзенин уже под вечер. Морозило так же люто, как ночью, поэтому и оделся теплей. Ватник был опоясан ремнем, за которым торчали два острых ножа и топор.

Уходить собирался он не один. Полагал, что пойдут с ним самые крепкие мужики: долговязый Аркаша Опенкин, молчаливый, как сыч, Афанасий Савков и дородный, похожий на маршала Тимошенко, Савелий Армеев. И вдруг отворот. Опенкин сослался на то, что нога у него заболела. Савков ничего не сказал, кроме тихого: «Не-е». А Савелий вздохнул, как вздыхают около гроба, и признался, как на духу: «Боюсь я, Галаша. Там, говорят, волчья стая. Клюшина съели. И нас могут съесть…»

Волков он не то что бы не боялся. Просто не знал, как надо действовать с этим зверьем, если оно ненароком встретится на дороге.

– Чего там! Не оплошаю, – сказал, когда Юлька напомнила о волках, – в конце концов, я, кажется, коновал. Меня даже кони боятся. А волки… Фы…

Он бравировал. Но бравировал ради Юльки, чтобы та за него особо не волновалась, не входила в уныние и тоску.

Он не прощался: плохая примета. Просто погладил Юльку по голове, как маленькую девчонку, и боком, боком, словно приваливаясь к реке, рванул, отворачиваясь от ветра.

Юлька смотрела ему вдогонку с нехорошим предчувствием нарастающего несчастья. Опенкин сказал, что в стае 15 волков. Мыслимо ли справиться с этакой сворой? А может, вернуть его? Крикнуть, чтоб возвращался? Нет! Понимала она, что это пустое. Не послушается ее.

И тут ее озарило. Она вспомнила день, в который училась стрелять из лука. Лук и стрелы! Вот что ей надо! Были они в шалаше. О, как обрадовалась она, когда они оказались на месте. И боком, боком, как и супруг, отворачиваясь от ветра, пошла вдогонку Галактиону, стараясь ступать шаг в шаг по его следам.

Юлька видела, как садился на лес сиреневый воздух, и тотчас сквозь него прорывался лучик заката, ломаясь, как золотая соломинка, в посиневшей россыпи хвойных вершин. А чуть выше, куда достигал свет солнца, вспыхнуло, загоревшись, крылатое облачко, так похожее на орла, летящего к дому, где была у него скала, а на ней – гнездо, а в гнезде – подрастающие орлята.

Сзади послышались голоса. Оглянулась Юлька. О-о! Это было так неожиданно! Так прекрасно! Вслед за ней от крайнего шалаша, где жили Блиновы, тянулась цепочка серых фуфаек. Кто с вилами. Кто с колом. Кто с топором. Человек 12. Впереди Аркаша Опенкин. За ним – Афанасий Савков и Савелий Армеев. За Армеевым – Кланя. За Кланей – какая-то бабушка и подростки... Замыкал цепочку дедушка Михаил.

Волков бояться – в лес не ходить. Такое не свойственно русской артели. Тем более что не в лес они и идут, а туда, где бесчинствует волк, покушаясь на человека, который пошел добывать для голодного общества хлеб.