Лёгкая рука

 

Купить в журнале за март 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 12 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

II место в конкурсе журнала «Самиздат» «Нереальная новелла» за 2019 год

 

 

Поезд натужно выпускал пар и медленно набирал ход, унося забитые людьми вагоны дальше, в сторону Ямбурга. После душной теплоты третьего класса, отдающего табаком и кислятиной, ноги прохватило пронизывающим январским ветром. Корнеев поднял воротник пальто и сейчас по-настоящему пожалел, что не надел тёплые кальсоны, как советовала жена.

На дощатый перрон, сразу обрывающийся куда-то в тёмное поле, вместе с ним вышли закутанная в платок по самые глаза баба и почтенного вида древний старик с бородой а-ля Александр третий. Начинало темнеть, и Корнеев с тревогой подумал, что, кроме письма и очень коротких указаний, он толком и не знает, что делать дальше.

– Ты, что ли, который доктор?

Корнеев обернулся. Чорт знает откуда появился щуплый мужик в необъятном тулупе. Он хмуро разглядывал паровозный столб дыма, разлохмаченный ветром.

– Ну, – коротко ответил Корнеев, не показывая виду, что его задело такое обращение. По нынешним смутным временам следовало быть осторожнее в словах.

– Молодой больно, – недоверчиво ответил мужик, цепко оглядывая Корнеева. – Профессор сказывали, матёрый должон быть. Имя-то, вишь ты, запамятовал. Хворь у меня такая, забываю.

– Михаил Иванович Корнеев, доктор-акушер, – Корнеев язвительно щёлкнул галошами. – Довольны, сударь?

– Всё одно забуду, мудрено, – покачал головой мужик, принимая саквояж с инструментами. – Ну, пошли, доктор.

Мужик устроил сердитого Корнеева в санях, укутал со всех сторон замусоленной дерюгой, а сам сел сбоку, взяв вожжи.

– Долго ли ехать? – повышая голос, чтобы перебить ветер, спросил Корнеев.

Но возница молчал, спрятавшись где-то внутри своего тулупа. Вместо ответа раздался тонкий храп. Но лошадь это совсем не смущало. Она, видимо, уже привыкла и к этой дороге, и к своему хозяину. Плелась не спеша, сбавляя ход на спусках и с каким-то нутряным ржанием прибавляя на подъёмах.

Дорога, безнадёжно засыпанная снегом, петляла по ложбине между промёрзшим болотом и невысокими холмами. От полустанка до лечебницы было вёрст десять по прямой, как понял Корнеев из письма.

Он с усталым раздражением подумал, что до ночи они определённо не успеют прибыть. Придётся, пожалуй, и ночевать у них. Почему-то представилась вымороженная комната с инеем на стенах и неизбежный пронизывающий сквозняк через рассохшиеся рамы.

Корнееву сразу стало холодно от этих мыслей, и он поглубже натянул шапку на уши. Уже в тысячный раз он поругал себя, что согласился на эту поездку. Чорт бы побрал и начальника, и эту земскую больницу!

Но ему льстило, что выбрали всё-таки его. Не Гофмана, не Фиминова, или, упаси Боже, Яшку Борового. Рука лёгкая, потому и послали. Все это знают, и даже сам Алексей Петрович как-то туманно намекал, что быть ему первым по акушерской части. Незаметно Корнеев задремал под деликатное укачивание саней и сбережённое дерюгой тепло.

 

 

*   *   *

 

– Вот у меня шишка выпучилась на шее, чем бы её помазать?

Корнеев вскинулся ото сна. Сани стояли перед двухэтажным зданием, выкрашенным в линялый синий цвет. Только в одном окне горел свет, прочие торчали тёмными пятнами. На крыльце ярким пятном маячила лампа, освещая две стоящие фигуры.

Возница просительно ждал ответа, повернув к Корнееву своё лицо.

– Аква, два раза в день, – наобум брякнул Корнеев.

– Забуду, вот беда, – насупился мужик, с беспокойством нащупывая что-то у себя на шее.

– Иван, чего ты там возишься? – раздался с крыльца неожиданно звонкий голос. – Веди гостя!

 

 

*   *   *

 

Стол был собран щедро, с деревенскими разносолами, домашними колбасами и настойкой в хрустальном графинчике. Корнеев уже и позабыл, когда последний раз видел в Петербургских лавках нормальное мясо. Только уже под самый конец шестнадцатого, пару недель назад, повезло купить связку колбасы, отстояв сердитую очередь.

Корнеев чувствовал на себе оценивающий взгляд хозяев. Директор лечебницы благообразный и тучный Глеб Сергеевич вальяжно развалился в кресле и внимательно читал переданное письмо, развернув его к самой лампе. Напротив сидел Фёдор Михайлович, представившейся в шутку «философствующим психиатром». Но взгляд у него был отнюдь не добрый, а скорее как у поизносившейся проститутки на Невском.

– Ну-с, милейший Михаил Иванович, как там поживает Алексей Петрович? Всё такой же неугомонный? – спросил Глеб Сергеевич, разливая по рюмочкам тягучую наливку.

– Не даёт покоя, постоянно экзаменует всех, – коротко кивнул Корнеев, стараясь не слишком жадничать с нарезанным тонкими полосами салом.

– Всё зло от женщин, истинно говорю вам! – не к месту вставил психиатр, а потом добавил: – Попробуйте грибочки, под наливку чудесно идёт. Тут одна бабка в деревне их заготавливает...

Хозяева деликатно ждали, когда Корнеев попробует рассыпчатой картошки, политой пахучим маслом. Следом пошла томлёная в печи молодая говядина, домашняя кровянка и пироги с капустой.

– Я уже и не помню, когда последний раз меня так потчевали, – расстёгивая верхнюю пуговицу на рубашке, сказал Корнеев. – Давайте о деле, а то мне, право, неудобно. Кого будем осматривать?

Глеб Сергеевич посерьёзнел и начал разглаживать накрахмаленную скатерть. Философ-психиатр, наоборот, начал улыбаться.

– Осматривать, конечно, надо, – смотря куда-то в угол комнаты, замялся Глеб Сергеевич, – но боюсь, в нашем случае дело идёт, скорее, в некотором смысле...

– Аборт, – коротко бросил психиатр. – Не будем ходить вокруг да около.

– Вы же знаете, что аборт разрешён, только если жизнь пациентов находится под угрозой, – напрягся Корнеев. – Алексей Петрович прямо ничего не говорил об этом.

– Словом, у нас веские подозрения, что три наши пациентки находятся в интересном положении, – сказал Глеб Сергеевич. – А в письме он заверил, что рука у вас лёгкая, и никакого особого труда не составит разрешить наши трудности.

Корнеев действительно вспомнил, что начальник как-то уклончиво объяснял цель. Много говорил о тяжёлых временах, упоминал сострадание, и туманно не хотел рассказывать суть. Есть место, где работает его старинный друг, и его пациентки нуждаются в деликатной помощи. Но кто мог подумать, что речь идёт об аборте?

– Нет, господа, в этом деле не помощник вам, – ответил Корнеев.

– Пусть посмотрит для начала, – махнул рукой психиатр, поднимаясь из-за стола.

 

 

*   *   *

 

Процедурный кабинет занимал небольшую, три на четыре, тесную комнатку. Смотровая кушетка впритык разместилась между лекарственным шкафом и старинным столом. Корнеев надел халат и приготовил инструменты. Дверь открылась, и психиатр привёл пациентку.

На лице уже довольно немолодой женщины застыла гримаса ярости. Руки её были просунуты в серую смирительную рубашку и заведены за спинку. Корнеев даже отшатнулся, когда увидел эти глаза навыкате и открытый в непонятной усмешке рот с чернеющими пеньками зубов.

– Эта Фёкла, она послушная, – тихо сказал психиатр. – Вы только громко не разговаривайте, она этого не любит. Я за дверью буду, как закончите, следующую приведу.

Уложив её на кушетку, Корнеев размотал халат и снял едко пахнущие мочой заношенные панталоны. Фёкла смирно лежала, что-то бормоча себе под нос, и даже не дёрнулась, пока её осматривали и проверяли.

Потом психиатр привёл вторую. Бритая наголо, она скорее напоминала какого-то казака, а не даму. Эта вскрикнула, когда он притронулся к ней, но потом молча терпела.

Третья оказалась совсем юной девицей, словно сошедшей с картин итальянских художников. Корнееву стало даже неудобно раздевать её. Но глаза юной пастушки смотрели безо всякого выражения, а изо рта тянулась ниточка слюны. Она равнодушно перенесла все манипуляции, словно корова утреннюю дойку.

С каким-то стыдным удовольствием Корнеев подумал, что с психическими очень удобно работать. Мелькнула срамная мысль предложить использовать идиоток в анатомическом театре, в качестве обучения для студентов. Смирные, послушные, на холодные руки не жалуются.

– Послушайте... когда у вас это произошло? – спросил он девицу, вдруг она скажет.

Но та даже не посмотрела на него и продолжала разглядывать пустоту. Выпроводив её, он сложил инструменты, в тазике с тёплой водой помыл руки и сел за стол по привычке писать анамнез.

Все трое имели примерно одинаковый срок беременности, недель пять. Он ручался с точностью до недели, а то и меньше. Полицмейстеру бы следовало сообщить, промелькнула осторожная мыслишка.

 

 

*   *   *

 

– Ну что, поняли специфику наших пациенток? – спросил Глеб Сергеевич, когда Корнеев вернулся после осмотра. – Нельзя им детей иметь!

– Признаюсь, я предполагал, что в такого рода заведениях строго следят за ними, – краснея, сказал Корнеев. – Не допустить, так сказать, мужского внимания. Тогда вопрос удаления нежелательных последствий и не возникал бы.

– Скажите прямо, – влез психиатр, – вы полагаете, что мы тут пользуем девиц зимними вечерами вследствие избытка свежего воздуха?

Корнеев счёл нужным промолчать, так как разговор приобретал нехорошее направление.

– Погодите вы со своими шутками, Фёдор Михайлович, – поморщился Глеб Сергеевич. – Мы прежде всего заинтересованы, чтобы такого не произошло. Вот, например, Фёкла утопила своего младенца, а потом подожгла дом. Черти ей мерещились везде. Уже десять лет в лечебнице. Настя и Клавдия с рождения такие, их ещё подростками определили, чтобы на себя руки не наложили. Им не то что детей рожать, самих без присмотра оставлять страшно, натворят таких бед!

– Тогда я не понимаю, – сказал Корнеев, – как же это могло получиться?

– Не всё можно понять, друг Горацио, – изрёк с важным видом психиатр. – Чудо господне. Или происки диавола сатанинского.

– Поймите и меня, – сказал Корнеев. – Аборт показан только по риску для жизни самой родящей.

– А если ещё больший риск грозит младенцу? – спросил Глеб Сергеевич. – Удавит она его или на жердь какую себя наколет. Вот и будет грех!

– Ну, есть же приюты, в конце концов, – ответил Корнеев.

– Завтра полыхнёт революция, в Петербурге уже все об этом говорят, – сказал Глеб Сергеевич. – Везти их некуда, помрут детишки без кормилицы. Да и что за дети родятся у них, тоже непонятно.

– Нет, господа, как хотите, но всё это очень сомнительно, – вскочил Корнеев и заходил по комнате от окна к окну.– Не толкайте вы меня на грех!

– Так ведь наоборот, спасёте их от мучений и смерти! – вскинул руками Глеб Сергеевич.

– Чистеньким остаться хотите? – спросил психиатр. – Правильно, пусть другие делают.

– Не будем давить на молодого человека, утром и примите решение, – вздохнул Глеб Сергеевич.– Положим вас во флигеле, со всем уважением.

 

 

*   *   *

 

Комната оказалась хорошо протопленной, да и никаких сквозняков Корнеев не ощутил. Простенькая железная кровать была застелена накрахмаленной простынёй и накрыта мягким одеялом. На столике, около окна, кто-то предусмотрительно оставил чашку с морсом, чистое полотенце и свежий кусок мыла.

Корнеев вначале долго вертелся, яростно взбивая подушку. Он то раскрывался, чтобы не взмокнуть, то кутался, когда начинал замерзать. В голове крутились мысли и разные вопросы. Ну вот согласится он, а потом возьмёт кто и нажалуется. Это же скандал будет! Правда, он тут же возражал себе, что не будут же идиотки писать кляузы. А если не сделать аборт, всё равно найдут другого, только вот начальник будет косо смотреть. Не оправдал доверия, не смог.

 

 

*   *   *

 

Но выпитая наливка и ленивая сытость всё-таки сделали дело, и Корнеев отключился. Приснилось ему бескрайнее поле, занесённое снегом, и уходящий вдаль литерный состав. На протяжный гудок из снега вылезали посиневшие люди и, уставившись невидящими глазами, ползли на звук железной машины.

И он, Корнеев, тоже стоял голыми ногам в снегу, и тоже ощущал влечение к уходящему к горизонту паровозу. Точнее, к огню в топке, который никогда не гас из-за подкидываемого неведомым кочегаром угля. В груди давил лёд, обжигающий нутро наподобие огня. И только пламя топки могло растопить этот ледяной кусок. И Корнеев побежал, ломая ногти о корку снега. Только дым становился всё дальше и дальше, а вылезающих из-под снега посиневших мертвяков – всё больше. Через некоторое время он оказался зажат среди замороженных тел как в тисках, и дальше просто двигался в бесконечном потоке, окончательно потеряв чувство спасительного огня.

 

 

*   *   *

 

Тщательно замотанная в белую тряпку... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению марта 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.