Триумф

Кондуктор была огромной. Неимоверно. И чрезмерно громкой. Буквально сминая всех и вся, она продвигалась по явно узкому для нее жерлу автобуса и все что-то выискивала, вынюхивала:

– Ну чё? Кто тут вошел мне в заднюю часть? А?!.. Признавайтесь-ка… Ну чё? Девочки, мальчики, я долго ждать буду?.. Кто здесь необилеченный?!

– …

– Кто?! Не слышу!

– А я и ничего не говорил, – возмущенно заявил Варёнин.

– А билетик ваш?

– Мой.

– Что мой? Где он?

– Кто? – уточнил Варёнин.

– Так, – начала вскипать Кондуктор. – Вы шутки, что ли, шутите со мной?

– Я? – округлил глазки под круглыми же очками Варёнин. – И в мыслях не держал. С вашей рубенсовской красотой вряд ли стоит шутить…

– Чё сказал? Чё ты щас сказал, костлявый? Я вот сейчас не поняла, – угрожающе прищурилась Кондуктор.

– Я мм… так сказать… комплимент…

– А я вот сейчас как дроболызну тебе между ребер, – тихо так и как-то даже задушевно пообещала Кондуктор. – Как тебе такой комплимент?

– Это риторический вопрос?

– Чё? Не поняла юмора?

– Это ничего, – успокоительно промямлил Варёнин, инстинктивно прикрывая портфельчиком солнечное сплетение.

– Да, блядь, о чем с ней говорить, – сочувственно проговорил стоящий справа от Варёнина подвыпивший дедушка в потертой кепке. – Понаехали… И еще нам же хамят. Ты, сынок, послал бы ее лучше на хер…

– Ну ты, старый хер, – обратилась к дедушке Кондуктор. – Тебе чё больше всех надо… Предъяви билет!

– Да на хую я видал всю твою политику, – загадочно выразился дедушка, воинственно встряхнув кепкой.

– Материться будешь у себя в Хуево-Кукуево, – неожиданно отчитала его квадратная женщина со сложною химической завивкой.

– Ну уж простите, разъебить вашу мать! – ехидно проговорил дедушка.

– Ладно… – задумчиво сказала Кондуктор. – Я еще вернусь, – пообещала она и принялась протаранивать себе путь в другой конец автобуса.

– Вот и пиздюхай отседова, – вполголоса проворчал дедок в кепке.

– Да что ж это такое, – возмутилась квадратно-химическая женщина. – Не автобус, а блядский дом какой-то.

– Вы, наверное, хотели сказать публичный дом? – опрометчиво решил поправить ее Варёнин.

– Если я говорю блядский дом, – отчетливо выговорила Завитая, – значит, я это и имею в виду. Вы, может, меня еще и учить будете?

– Я…

– Я, между прочим, филфак закончила и кое-что…

– Простите, – поспешно оправдался Варёнин. – Так ведь сразу и не скажешь…

– Да на хую мы видали твой филфак, – радостно вмешался неугомонный дед. – Мы, блядь, конечно, университетов не кончали и шибко красивых слов не знаем… – внезапно он задумался. – Ну, блядь, разве что хуежопная пиздопроёбина... Только, дамочка, ебить вас за ногу, не надо лезть со своим ёбаным филфаком в чужой огород.

«Дамочка» непонимающе уставилась на Подвыпившего.

– Ни хера не поняла?.. – на всякий случай уточнил тот и вдруг добродушно расхохотался. – Да я и сам забыл, о чем пиздил… – и все же он сосредоточился и попытался снова выразить свою мысль. – Я, блядь, хочу сказать… Что я, блядь, хочу сказать?.. Вот блядь! Твою мать…

– Вы, вероятно, – решил помочь Варёнин развитию полемики, – желали бы обсудить проблему извечного ментального спора между интеллигенцией и простым, если вас, разумеется, не коробит эта формулировка, народом. Проблему, так сказать, культурного наследия речи. Я правильно понимаю вашу сентенцию?..

Ответа не последовало. Автобус напряженно затих и насторожился.

– Так вот, – вдохновенно продолжил Варёнин. – На чьей стороне, так сказать, прерогатива употребления нецензурной лексики? Имеет ли право интеллигенция покушаться на народное всё? В конце концов, полемически перефразируя классика, мы можем задаться обобщающим вопросом: что мат грядущий нам готовит?.. – Варёнин сделал интригующую, как он полагал, паузу. – Я выскажу сугубо личное мнение. Весь этот давний спор – полная хуйня. Глоссарий мата издревле принадлежит к нашему ебаному всеобщему – я, блядь, подчеркиваю всеобщему – наследию. И все эти копья только зря ломаются на хую, так сказать, истории. А История, мать вашу, она всегда права. И не надо здесь пиздить о прерогативе одного социального класса над другим. Просто интеллигенция несколько более культурно употребляет, простите, блядь, за невольный каламбур, неупотребительные жаргонизмы. На хуя же? – возникает невольный вопрос. А для того, разъебать вашу мать, чтобы этот самый культурный слой не накрылся маргинальною пиздой. Но по свой ментальной сути она (интеллигенция) не менее – а, возможно, даже и более – ебанутая, пизданутая и, не побоюсь этого слова, хуевая!.. Стало быть, мы пришли к ёбаному консенсусу?..

В салоне автобуса царила гробовая тишина. Даже дедушка отвернулся к окну, делая вид, что отсутствует вовсе. Как класс.

– А чем ты можешь доказать, – неожиданно нарушила культурный шок химическая «дамочка», весьма непоследовательно обращаясь к Варёнину то на вы, то на ты, – свою принадлежность к народу? Что право имеешь?

– А не тварь дрожащая? – докончил за нее Варёнин, как-то стеснительно усмехнувшись.

– Да! – громко встрял Подвыпивший. – Пиздить всяк не дурак. А ты, ёбте, делом докажи, что у тебя хуй между ног, а не… а не…

– А не ментальное сознание, – подсказала Квадратная.

– Мм… Ну что ж… – перестал, насколько мог, сутулиться Варёнин и, сверкнув вдруг озорным огоньком из-под очков, выпалил:

– А давайте-ка, господа, выкинем кондуктора из автобуса.

– Что-что-что-что? – как-то избыточно удивилась Химическая.

– Да! – воскликнул Кепка. – Костлявый дело говорит. Бля буду!

По салону прокатилось одобрительное и радостное гудение. Все уже выискивали кондуктора, которая раньше умудрялась заполнять собою добрую половину автобуса, а теперь вот куда-то запропастилась. Вскоре раздались истошные вопли:

– Да вы чё?!.. Народ! Озверели?!.. Я жаловаться буду!

– Крути ей руки!

– Сзади! Сзади заходи!

– Давно пора. Всех достала!

– Угу-угу. Заебала народ своими «билетиками».

– Ой мамочки!.. Мать вашу!!!

– И наподдай ей еще, когда вылетать будет!

– Я всех вас… всех!.. потом!!! Поплачете у меня! Козлы-ы!!!

– Давай-давай! Как раз остановка…

– Вот так!!!

– Врежь ей! Врежь напоследок!!!

– Разъёбыши недоёбаные! Я всех вас!.. Еби-и-и-ить!!! Ва-а-а-а-а-а-а-а-а-ашу-у-у-у!!!!!!!!!!!!!!!!

– Ай, блядь, как хорошо полетела…

– А что не едем-то?

– Да водитель не хочет.

– Братва, скидываемся! Рублей за триста поедет, как миленький!

– Да он, говорят, уже и за стольник согласен.

– Народ, быстрей! Пока не передумал!

– Давайте-давайте. А вы что, дамочка отлыниваете? Понемногу-понемногу. За всеобщее счастье надо платить… Вы серьезно? Полтинник? Вот широкая русская душа…

Уже через минуту, игнорируя безумные удары кондуктора, которыми она снаружи осыпала корпус автобуса, тронулись. Кондуктор поначалу еще долго трусила в хвосте автобуса, но так и не нагнала.

– Эх, – восторженно сказал кто-то. – Теперь хоть поедем, как люди.

– Наконец-то покой, – поддержали его.

– Благода-ать, – ласково и умиротворенно вздохнул Варёнин, достал из портфельчика джойсовского «Улисса» и с наслаждением погрузился в книгу.