Лачин.
Рассказ «Прелюдия к казни».
Когда рыжеволосого гиганта приволокли в тронный зал, заколыхались перья на чалмах, и пошёл перешёпт: «Проклятие шайтану!..». Рашид же прошептал престарелому Мутаваккилю: «Прости, что я тебе напоминаю, но когда вели на казнь сына твоего, вот так же львино вздымал он непокорную главу». «Не сравнивай, молю! – старик затрясся, озираясь пугливо. – Свет очей моих скончался правоверным, хотя и разгневал халифа. Пускай и струсив перед смертью, он был бы всё ж достойнее гяура!». И отвечал Рашид, запуская перстни в роскошную бороду: «Воистину, то мудрые слова!».
Между тем Бабека подвели к правителю, в зале стояла гробовая тишина, только колыхались беззвучно перстни, бороды, перья; вдруг – шум и толчея впереди, рыжий демон яростно прокричал тарабарщину, затопал ногами. Ветром пронеслась ошеломляющая весть: кяфир пренебрёг пощадой, растоптал зелёный платок! Стоном зашлась толпа. Проклятие безумию шайтана! Тогда Рашид зашептал Мутаваккилю: «Прости, я вновь тебе напоминаю. Но когда судили сына твоего, с безумством храброго вот так же он пошёл до конца». Гримасу скорчив и бледнея, тот отвечал: «Напрасно мутишь душу! Я знаю, хочешь ты меня утешить, но не сравнивай сына с гяуром! Поверь, не радость – боль наносит мне безумство храбрости его». Так говорил он, а Рашид поддакивал: «То мудрые слова!»...