Осипов Юрий.
Рассказ «Инициация».
– Вам понравилось? – у распорядителя выставки была чёрная флибустьерская повязка, скрывающая правый глаз. На груди его безупречного чёрного смокинга висел бейджик. Золотым оттиском там значилось “Theodor Vergoose”. Корине вспомнилось название дарк-фолк группы.
На букве “о” в имени настояла при рождении её мать. Она в молодости собирала мировой фольклор, надеясь когда-нибудь создать его полную антологию под собственной редакцией. В сказках древней Месопотамии, которые до начала 20-го века были лишь в устном варианте и передавались из поколения в поколение, обрастая новыми деталями, встречается демон Корина: она уводит мужей у жён, эротические сны – это любовная связь с ней, и в принципе она являет собой воплощение всех оттенков похоти. Корининой маме польстило такое сравнение и она, не задумываясь, дала дочке это предопределяющее имя. Корина была искренне рада за мать, что той хватило эмоциональной сдержанности, чтобы не предопределить судьбу ребенка именем Силува. Но и без этого, она выросла демоном.
Ей с детства снились кошмары, только кошмары и ничего больше. Но кошмар заключался не в том, что мог испугать Корину, она была не робкого десятка, а в том, что, открыв поутру глаза, она не могла найти признаков сна в окружающем мире. Всё было ровно, отточено: радио на кухне, мама на работе, завтрак на столе, небо за окном и так далее. Не было ни голубых, ни коричневых линий, рассекавших мир пополам, оставляя левому глазу голубое, а правому – шоколадное. Ни намёка на лысых тварей, лижущих её колени. Отсутствовали мурены, выползающие из лона хозяйки Медной горы, то есть Монетного двора, где чеканились монетки с её, Корининым, изображением; мурены стягивали с нее трусики, нитка за ниткой, а потом она ела их живьём, откусывая головы, застревающие в гортани. Наяву был чёткий курс смерти: ты приходишь на кладбище проведать родственника или друга – это раз, ты уходишь с кладбища – это два, ты приходишь на кладбище – это три, ты уходишь с кладбища – это четыре, твоё последнее, самое последнее, финальное посещение кладбища будет нечётным, как ни крути. Во сне же смерть была как игрушка в руках ребёнка: открывались новые способы её применения, играния, разглядывания и назначения. Смерть была не старухой с косой, но полнейшим безразличием: вот ты умерла, поздравляем, теперь мри тут, пока не оживёшь, что вряд ли, поскольку это состояние придётся тебе по вкусу больше прежнего. Единственным минусом было постоянное присутствие Корины-тени у Корины спящей: одна была неотделима от другой, и бедная Корина-тень вынуждена была ошиваться рядом, в качестве некоего астрального тела...
